Майя Розова: «Наверное, я шла к этим песням всю жизнь….»
— Майя, Вы выпускаете новый альбом «Песни моего папы», знаю, что у него не простая судьба…
— Еще совсем недавно я не думала, не гадала, что в целлофановом мешке, привезённом из Нью-Йорка тринадцать лет назад, обнаружу свои записи песен на идиш 35-летней давности, с Нью-Йоркской радиостанции WEVD. Как мне было знать, что папа записал песни на одну кассету и все эти годы хранил её. Мне он никогда мне об этом не сказал. Может потому, что не хотел ворошить прошлое, так как с моей певческой карьерой в то время было покончено. Геммологический институт, работа в лаборатории.
Правда, именно в тот период было написано большинство песен, вошедших в диск «Моя песня», но это была уже совсем «другая песня». Можно ли сказать, что шла к этому диску всю свою жизнь? Наверное, можно. В песне «Россия» у меня есть такие строки:
Я лишь в книжках встречаю картины, родные когда-то:
Суетливые галки уселись в проёме окна.
Ах, ты, русская быль, Шереметьево, обыск, солдаты!
И я горечь из чаши Отчизны хлебаю до дна...
Прослушав эти еврейские песни, спустя более трети века, я ещё раз испытала горечь, похожую на ту, от которой много лет назад, покидая родину, старалась избавиться.
Мне было тогда 29 лет...
Вот, как это было.
Мы — в Америке. Моим первым местом работы в Нью-Йорке стал готовый к открытию кабачок «Балалайка» — первый ресторан третьей эмиграционной волны в Манхэттене. Насколько я помню, он находился на Второй авеню и 24 стрит. Владельцем ресторана являлся известный эстрадный певец из России Эмиль Горовец. Программу репетировали около месяца. Я дорвалась до микрофона, остальное не имело никакого значения.
И вот ресторан открылся.
Кроме наших иммигрантов, в «Балалайку» приходили и американские евреи. В моей программе была песня на идиш «Ой, мама, не бей меня» («Oy mame, shlog mikh nit»). Впервые я услышала эту песню от моего папы ещё ребёнком. Насколько я теперь знаю, эта песня из польско-еврейского кабаре 1920-1930-х годов. Имена авторов мне неизвестны. В СССР я пела эту песню на гастролях с оркестром Олега Лундстрема в моей родной Одессе и больше никогда не исполняла её со сцены.
В один из вечеров в «Балалайкy» пришли гости — сотрудники еврейской радиостанции WEVD в Нью-Йорке. Среди них был человек по имени Иосиф Млотек (Joseph Mlotek). Именно он пригласил меня выступить на радио. С гордостью хочу сказать, что у Иосифа в кабинете на стенке были развешаны фотографии известных еврейских певцов и среди них была и моя, отснятая уже на фотоcтудии в Нью-Йорке.
ИОСИФ МЛОТЕК
Еврейский педагог, фольклорист, писатель и поэт. Многолетний директор еврейской школьной системы при Workmen's Circle (Круг Трудящихся). Последняя изданная им коллекция песен называлась «Песни поколения». Он, так же, был редактором «Forward» — газеты на идиш.
Иосиф Млотек родился в Польше, в городе Прожовице (Proszowice). В возрасте семи лет вместе с семьей переехал в Варшаву. Будучи молодым человеком, он принимал активное участие в работе различных еврейских организаций, а также публиковал в газетах стихи на идиш. Во время II мировой войны он находился в Шанхае и в 1949 году переехал в США. «Он был видной фигурой своего поколения в мире идиш», — сказал Пол Глассер (Paul Glasser), научный сотрудник YIVO (Института еврейских исследований в Нью-Йорке) «Пусть прозвучит клише, но это правда: Он незаменим»
Иосиф Млотек умер 2 июля 2000 года, в возрасте 81 года.
Возвращаемся к «Песням моего папы».
Кроме песни «Oy Мame Shlog Mikh Nit», я подготовила к записи ещё одну песню «Dos Lid Fun Bessarabiе» — «Эта Песня о Бессaрабии». Мой папа, Давид Моисеевич Розенвайс, как и во всех еврейских песнях в моём репертуаре, помог мне с произношением и фразировкой. Без него я, конечно, никогда бы не справилась. Язык я стала понимать ещё в детстве, когда мои родители, как это водится, пытаясь что-то скрыть от меня и моих старших братиков Лёнечки и Сёмочки, общались между собой на идиш. Разговаривать, как следует, я так и не научилась.
Папа владел языком, умел писать и читать. Все песни, что вы услышите на записях, он знал, и многие из них пел своим красивым баритоном. Вот почему я назвала свой диск «Песни моего папы», в знак любви и вечной благодарности моему отцу за всё то, что он сделал для нашей семьи и лично для меня.
После первой радиопередачи меня часто приглашали на записи. Mой папочка был рядом и продолжал помогать мне. Он был счастлив!
На радио в Нью-Йорке я записывалась в течение 1978 года. К сожалению, сохранилось только пятнадцать песен и шестнадцатую папа, приставляя микрофон к динамикам телевизора, записал с телепередачи одиннадцатого канала TB в Нью-Йорке, посвящённой празднику Ханукка. На телепередаче я спела две традиционные песенки: «Крутись, волчок» («Drey zikh, dreydele») и «Ой, Ханукка» («Оy, Hanukkah»).
Всякий раз, приходя со студии, я отдавала папе кассету и забывала о ней. В 1992-ом я уехала в Лос-Анджелес.
В 1999 году моего дорогого папы не стало. Через несколько дней после похорон, в одном из ящиков в папином в книжном шкафу я нашла кучу кассет. Я сложила их в целлофановый мешок и привезла в Лос-Анджелес, где тут же забросила на верхнюю полку стенного шкафа в спальне и забыла о них.
— Вас кто-то подвиг достать эти записи и отнести в судию для реставрации?
— После смерти папы прошло тринадцать лет. Разговаривала я как-то по скайпу с моим другом из Иркутска, Михаилом Владимировичем Павловым. Хочу сказать, что благодаря Мише, сегодня все мои записи доступны в сети, но это уже другая история. Итак, в одном из наших разговоров я рассказала ему, что где-то в шкафу, в спальне, на верхней полке лежит целлофановый мешок с кассетами.
Узнав, что у меня есть кассеты и может даже с моими записями на идиш, Миша при каждом разговоре задавал мне примерно такой вопрос: «Записи достала с полки?». И я всякий раз ему отвечала, что, нет, что никак руки не дойдут, а на самом деле мне так не хотелось возвращаться в прошлое даже в мыслях, а тут — музыка, с которой было столько связано. И вот однажды, после очередного вопроса: «Когда кассеты достанешь с полки?», — я, для храбрости, опрокинула рюмочку коньячка и достала этот мешок с полки. Чего там только не было! Среди всего, кассета с записями на идиш на нью-йоркской радиостанции WEVD, в воскресной передаче «Forverts Sho» (примерный перевод — «Прогрессивное (передовое) время», или «час»). Оригинальных кассет, тех, что после записи я отдавала папе, в этом мешке не оказалось.
— Кстати, думаю, сейчас самое время объяснить слушателям, почему некоторые песни не однородны по качеству звука?
— У папы не было магнитофона для двух кассет, но были два магнитофона. Он заводил кассету на одном и, приставляя к нему микрофон другого, записывал песни на общую кассету. За окном, мимо бруклинского шестиэтажного дома беспрерывно проносились мотоциклы, траки, полицейские машины, часто с сиреной и понятно, что всё это записывалось на кассету вместе с песнями… Теперь же к уличному шуму добавились и различные звуки, свойственные старой, высохшей кассетной плёнке, которая, к тому же, не всегда хотела вертеться.
Но ведь надежда умирает последней, как любит говорить Миша Павлов!
Я отвезла кассету на студию LGrecords, к Лёве Геворкяну. Он сделал всё, что возможно было сделать в этой ситуации. Хочу сказать, что к концу работы над записями Лёва уже знал и даже напевал мелодии моих еврейских песен.
Остальное, как говорят, история.
— Вы говорили, что немного занимались историей этих песен, можно об этом чуть поподробнее?
— Как сегодня говорят, долгие Лета Интернету! Итак, у меня в руках кассета с записями еврейских песен, написанных в начале двадцатого века. Ни имена авторов, ни история их написания мне были неизвестны, за исключением тех, о которых, как вы услышите, объявил Фрэнк Плавин, ведущий программы. Нужно заметить, что и папа никогда не упоминал авторов. Может, не знал их имён.
Я занялась поисками информации. Кое-что нашла, а что-то осталось неизвестным.
Вкратце, для тех, кому идиш не знаком. Прослушав песни, во многих из них вы найдёте знакомые слова (русские, украинские или польские) спетые на еврейский лад, как, например, в песне «Oifen Pripetchik» («Над очагом» или «Над плитой») мы слышим слово печка. Потом слово «ойсгемучет» — измученный.
«Dos Lid Fun Bessarabie» («Эта песня о Бессарабии»). В ней поётся о маленьком пастушке, пасшем у своего папы коз, баранов, овец и коров. Слово «пас», там звучит — «пАсет». Автор песни, ИЦИК МАНГЕР — еврейский поэт, сценарист, бард. Он родился в Черновцах, 30 мая, 1901, (тогда Австро-Венгерская Империя) и умер 21-го февраля, 1969 года в Гедере (Gedera), это Израиль.
В песне «A Holem» («Сон»), есть слово «дУше», с которым парень обращается к своей возлюбленной. Совсем как по-русски: ты моя душа, или душенька. Кроме того, на мелодию этой советско-еврейской песни когда-то пели слова: «Beleyten, beleyten zaynen mir gegangen yunge prizivnikes in armеy» («Мы провожали молодых призывников в армию»). Впервые текст был опубликован в 1901 году С. Гинзбургом и П. Мареком (S. Ginsburg and P. Marek), предположительно в Берлине. Текст и мелодия были опубликованы в 1927 году Е. Л. Каганом (Yehuda Leyb Cahan) в Нью-Йорке. Имена авторов этой песни мне не известны.
В песне «Yiddishe Khasene» («Еврейская свадьба»), авторы Лев Ямпольский и Ицик Фефер, есть несколько слов, как «косынка» и «баян», а так же слово «шлях» («шляхен») — дорога.
Лейб Григорьевич Ямпольский (1889, Белая Церковь, Киевская губерния — 1972, Москва) — российский еврейский композитор. Учился в Санкт-Петербурге и в Харькове, в Музыкальном институте. Ученик А. Лядова. Музыкальный руководитель Еврейской театральной студии «Свободное искусство» в Харькове. С 1923 года жил в Москве. Автор музыки ко многим спектаклям советского театра на идиш и еврейских песен.
Ицик (Исаак Соломонович) Фефер (10 сентября, 1900 г, Шпола, Киевская губерния, Российская империя — 12 августа, 1952. Москва). Еврейский советский поэт и общественный деятель. Писал на идиш. Он был преданным революции большевиком. Сотрудничал во многих большевитских газетах на идиш. Во время гражданской войны воевал на стороне большевиков. С 1945 года был ответственным секретарём ЕАК (Еврейского Антифашистского Комитета) при Совинформбюро. 12 августа 1952 года Фефер был расстрелян по приговору специальной судебной коллегии по делу ЕАК вместе с другими деятелями еврейской культуры СССР. Реабилитирован в 1955 году.
Каково же было моё удивление, когда узнала, что автором стихов песни «А Glezele Yash» («Стаканчик вина»), является Иосиф Борисович Керлер (советский еврейский поэт. (1918, Гайсин, Подольская губерния, Украина — 2000, Иерусалим). Сотрудничал в газете Еврейского антифашистского комитета Эйникайт («Единство») и альманахе Хэймланд («Родина»). В апреле 1950 года он был арестован, приговорен к 10 годам лагерей строгого режима «за буржуазно-националистическую деятельность» и сослан в Воркуту).
Питайся хлебом и водой,
Останься гол и бос.
И память не бери с собой -
В лицо чужбине брось.
Пусть лес кричит: «Не уходи!» -
И стонет от тоски.
Пусть голос детства позади
Рвет душу на куски.
Пусть плач его тебя зовет,
Пусть поседеешь враз -
Гляди вперед,
Иди вперед,
Иди — и в добрый час!
(И. Керлер, перев. Барух Авни)
О поэте Иосифе Керлере имеется информация на нескольких русскоязычных сайтах. Рекомендую найти и ознакомиться. Трудную, но прекрасную жизнь прожил этот человек!
О композиторе, написавшем музыку к песне «A Glezele Yash» мне нет надобности рассказывать. Владимир Яковлевич Шаинский! Просмотрела его дискографию в Википедии. Еврейскую песню «Стаканчик Вина» (вообще, «яш», на идиш — «ликёр»), я там не нашла.
Вкратце о песне «Балалайка». Окончательный вариант этой песни многие относят к творчеству Абрама (Эйб) Эльштейна (Abraham «Abe7 Ellstein) — популярного американского композитора песен на идиш. (Нью-Йорк, 7 июля, 1907 – Нью-Йорк, 22 марта, 1963).
Хочу упомянуть фильм 1936 года, «Yidl Mitn Fidl» («Еврейчик со скрипкой»), режиссёр Иосиф Грин (Josef Green), к которому Эйб Эльштейн написал музыку, стал одним из грандиозных кино-хитов на идиш. Стихи к песням написал, уже известный нам, Ицик Мангер.
Существует мнение, что впервые песня «Балалайка» была опубликована в США в 1940 году в издательстве А. Биттера (A. Bitter).
Что может расти без воды? Камень.
Что может тосковать и плакать без слёз? Сердце.
Что может гореть не переставая? Любовь.
Эти вопросы, задаваемые в песне, являются наиболее популярными. В одной версии, опубликованной в «Mir Zingen» (Мы Поём) в 1948 году, в песне «Тум Балалайка» задаются вопросы старинных загадок, как:
Что выше, чем дом? Дымоходная труба.
Кто проворнее мышки? Кошка.
Что глубже колодца? Разум.
Что горше желчи? Смерть.
Мелодия похожа на народную песню «Целый день я сижу один» «Gantse teg zits ikh aleyn».
— Почему вы решили издать эти песни именно сейчас. Думаете, публика поймет? Ведь там все-таки идиш…
— Когда обнаружила записи песен именно на идиш, то решила, что не имею права их не опубликовывать. Сегодня, петь еврейские песни в России, как говорят в Одессе, уже не ай-яй-яй какой подвиг. Я же их записала в 1978 году, пусть и в США, но они появились в моём исполнении и вот сегодня их слушают в России – песни на идиш, спетые в 1978 году. Да и в эмиграции, в США, в те годы не многие наши певцы записывали на WEVD еврейские песни. Как оказалось, сегодня мне есть, чем гордиться!
— Вы можете объяснить мне, почему в России так любимы еврейские песни, ведь именно на эти мелодии написано довольно много русских переводов…
— Этого, Михаил, я толком объяснить не могу. Многие еврейские песни, переведённые на русский язык, были популярны в городах, где еврейская культура имела исторические корни.
Вкратце о песнях, о которых мы с тобой говорили.
В «Лимончиках», в интерпретации Леонида Осиповича Утесова, о Сонечке нет ни слова и куплет песни, самый заводной по мелодии, звучит только в исполнении оркестра. Песня обросла десятком куплетов на русском. Ну, где ещё может находиться балкончик, где у Сони растут лимончики, как не в Одессе?
Ах, лимончики, вы мои лимончики,
Вы растёте у Сони на балкончике…
А вот «ночевать у тёти и потом попросить у неё», можно, конечно, и в любом городе России.
Я у тёти ночевал, у тёти были гости.
Я у тёти попросил, она сказала: «После».
Уверена, что в своё время Леонид Осипович исполнял «Лимончики» со сцены, а если записал её на пластинку, то песня может звучала и по радио, но в мою бытность «Лимончики» не звучали со сцены Кремлёвского дворца съездов...
На диске «Песни моего папы», заводную мелодию куплета из «Лимончиков» вы услышите в проигрыше, в песне «Itzik Hot Shoin Khasene Gehat» («Ицик уже женился»).
Песня «Купите папиросы», родилась в 1920-х годах. Автором стихов этой популярнейшей песни является ГЕРМАН ЯБЛОКОВ – Хаим Яблоник (1903, Гродно (Беларусь) – 1981, Нью-Йорк). В некоторых источниках говорится, что песня «Папиросы» написана Яблоковым на мелодию болгарской народной песни. Автор песенных текстов, композитор, сценарист, режиссёр и продюсер. Герман Яблоков является автором сценария к одноимённому спектаклю «Папиросы». Повторяю, Яблоков родился в Гродно и потому песня «Папиросы» не могла не быть переведенной на русский язык. И ещё, история страданий и мытарств нищего сироты — интернациональна.
Эти и другие песни звучали в кабаках по всей стране, но в тех, куда местные партийные боссы не заглядывали. Известно, так же, что в блатном жаргоне имеется несколько слов, пришедших в «феню» из языка, который, по мнению некоторых еврейских общин, не подобает употреблять в повседневной жизни, а только лишь разговаривать с Б-гом на этом языке. Имя ему — иврит!
Хочу сказать, что тоже самое случилось с маршем «Дни нашей жизни, композитора, капельмейстера 15-го стрелкового полка Короля Черногорского Николая первого, Льва Исааковича Чернецкого, кстати, одессита. На мелодию марша «Дни нашей жизни» родилась всем нам с детства знакомая песенка про «Зелёную крокодилу», которая тоже обросла не одним десятком куплетов. Нам сегодня известны трое композиторов Чернецких: Исаак, Лев и Семён Чернецкие. Все трое, или родились в Одессе, или жили и работали в Одессе.
Пусть и частично, но думаю, что нам понятна причина популярности этих песен в России. История еврейских песен, переведённых на русский язык, изучается знатоками – людьми, посвятившими часть своей жизни этому делу. Вот кто может нам многое рассказать.
— Скажите, что нельзя простить?
— Ложь и клевету во имя личной выгоды.
— Вы можете сказать о своем самом большом разочаровании за последние годы?...
— Мишенька, разочарований, о которых стоило бы говорить, было не много, а вот радости – много! Я стала бабушкой. У меня теперь есть внучечка.
Ничто с этим не идёт ни в какое сравнение!
— Майя, можете не отвечать на этот вопрос, но в двух словах, что такое в вашем понятии антисемитизм?
— Почему же, отвечу. На задней стороне обложки диска имеется фотография вокзала городка Бершадь, на Украине, где родился мой папа. Перед уходом на фронт он приехал попрощаться с отцом (родная мать умерла, когда папе было шесть лет) и предупредил его, что немцы убивают евреев и что всей семье нужно эвакуироваться, но дедушка Мойша ему ответил, что не верит и что немцы честны и благородны…
Дедушка был родом из Германии, откуда и наша фамилия, Розенвайс. Через два месяца он погиб вместе со всей семьёй, но убили их не фашисты, а земляки, полицаи из местных...
А если в двух словах, как не упомянуть о впечатлениях детских лет, как надписи, то ли мелом, то ли ещё чем-то, на нашей входной двери, детскими нестройными, но жирными буквами: МАЙКА ЖЫДОВКА (именно с «Ы»). Папа приходил с работы и, намочив тряпку керосином (водой, почему-то, не очень сходило), стирал надпись.
— Знаю, что вы готовите и новый альбом, но уже своих собственных песен, когда его можно ждать?
— У меня уже записано где-то 10 песен, но раньше конца 2013 не успею.
— Ваши пожелания слушателям новой пластинки и читателям этого интервью.
— Жизнь — одна. Любите её и наслаждайтесь ею. Другой не дано.
— Спасибо, Майя, за беседу.
— И вам спасибо…
Беседовал Михаил Дюков специально для сайта «Классика русского шансона» blatata.com
25 декабря 2012 года Калининград-Лос-Анджелес