Михаил Бурляш: «Три вечных жанра»

Наша зона – высокой культуры. Каждую ночь у нас – призрак опера!
Из рекламы МЛС

Уж сколько копий сломано в дискуссиях меломанов о ценности того или иного жанра! Уж сколько наломано дров, набито шишек и синяков! А количество желающих ввязаться в спор не уменьшается…
Про эти три жанра чаще всего я слышу такие фразы: «как же надоело, в каждой маршрутке – филиал радио «Шансон», «достала попса! Певцы безголосые, тексты одинаковые…», «опера – сплошное вытьё, кто это слушает?!»
Давайте разберемся, кто это слушает и почему шансон, попса и опера неубиваемы, как Кощей Бессмертный с его титановой иглой в гранитных яйцах.

Вместо увертюры

Это только кажется, что между этими музыкальными жанрами – культурная пропасть. Если зрители в первом ряду сверкают бриллиантовыми колье и запонками – значит, дают оперу. Если у публики во рту поблескивают золотые фиксы, а на пальцах – массивные печатки из «рыжья», значит, публика собралась на концерт шансона. Ну, а если зрительницы и зрители переливаются стразами всех оттенков и размеров – в программе чистой воды попса.
Вот и вся разница.

Опера

Начнем со сложного. Опера – мало уважаемый в народе жанр. А вернее, недопонимаемый. Народ больше тяготеет к наполненной простыми и понятными гармониями оперетте. Оперетта – это по сути, адаптированная «опера для народа», опера лайтс.
И ведь правда, если это не какие-нибудь легонькие «Риголетто» или «Любовный напиток», прослушать целую оперу от начала до конца без специальной подготовки мучительно трудно. Как говорит одна моя знакомая – в опере лучше петь, чем слушать.
И, тем не менее, оперные сцены – самые шикарные и престижные, с самыми дорогими входными билетами. Которые, кстати, не так просто и достать. Попробуйте, например, скоротать вечерок в Большом театре на какой-нибудь «Аиде». Билеты за месяц будете караулить!
А оперные певцы? Это самые высокооплачиваемые и уважаемые граждане в касте поющей братии. Они купаются в роскоши, летают из Лондона в Нью-Йорк бизнес-классом, играючи берут самые высокие и самые низкие ноты и снисходительно посмеиваются над плебеями, ничего не смыслящими в высоком искусстве.
А все почему? А потому, что, хотя искусство и принадлежит народу, всегда будет часть народа, которой будет нужно своё отдельное ВИП-искусство. Как индикатор статуса. Как нематериальный знак отличия. Как примета принадлежности к определенной касте. Как негласный пароль «среди своих».
«Вы были на премьере в Метрополитен-опера? Симона Молинари была просто в ударе!» Если вы не знаете, где находится Мерополитен-опера и Симона для вас – лишь старая песня Кузьмина – вы точно не из «нашего круга».
Даже те оперные певцы, имена которых знакомы большинству, прославились в широких массах далеко не пением. Кто-нибудь видел хоть одну оперу с Монсеррат Кабалье? Зато все знают, что она пела дуэтом с Фредди Меркьюри. А Анна Нетребко? Отличная певица, известная подавляющему большинству лишь как хорошенькая, жизнерадостная и потрясающе везучая соотечественница. Просто одна из «наших», которой удалось подняться на недосягаемую высоту. О её любовных историях, цвете волос и шикарной судачят все. А кто-нибудь слышал, в каких операх она сегодня солирует? А? Или, может кто-то готов обсудить особенности её вокального диапазона?.. А Дмитрий Хворостовский, царство ему небесное?.. Он тоже был для многих лишь олицетворением сбывшейся мечты. А если кто из «простого люда» его и слышал – то лишь отдельные песни или арии в сборных ТВ-версиях праздничных концертов…
«In the rich men’s world» всегда было и будет свое нишевое искусство. Хотя бы для того, чтобы и в музыке иметь свой «бизнес-класс». Как писали когда-то в древней Америке: «только для белых». Пока вечны большие деньги, капиталы и состояния – вечна и опера.

Попса

С попсой всё проще. Что означает само это слово? Всего лишь «популярную музыку». Популярную – то есть ту, которую слушает большинство. Popular – по-английски «востребованный», «народный», «широко распространенный». А значит что?
Значит «попса» – это вовсе и не жанр, как таковой. Это просто любая музыка, которую в данный момент предпочитает большинство.
Когда каждый второй пел «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла», попсой был Розенбаум. Когда из каждого утюга день и ночь неслись «Белые розы», попсой был «Ласковый май». Когда толпы скандировали «Перемен, мы ждем перемен!» – попсой был Витя Цой. Когда миллионы во весь голос кричали на стадионах «Хочешь, я убью соседей» – попсой была Земфира…
Получается, что попсой может быть кто или что угодно, в зависимости от конъюнктуры текущей музыкальной масс-культуры. Мотаня, народная и эстрадная песня, бардовская песня, блатняк, рок, диско – все это в какие-то моменты было попсой. Сегодня попса – это не Стас Михайлов, не Киркоров и даже не Лепс. Это Скриптонит, Джиган, Крид, Эстрадарада, Грибы. Это Хип-хоп и R’n’B. И попробуйте доказать обратное!
И пока хотя бы у одного музыкального направления будет массовый слушатель – попса вечна.

Шансон

Любимый всеми нами шансон – он же русский стиль – я оставил на десерт. Потому что и он будет жить вечно. Особенно, если рассматривать понятие «шансон» в максимально широком смысле. Это и блатняк, и городской романс, и дворовые песни под гитару, и надрывно-плакучие застольные. Это по большому счету любая народная и самодеятельная песня, которая часто не имеет четких границ стиля. Главное – это чувство, с которым она поется, неподдельная эмоция, надрыв. Помните, как в фильме «Курьер» Инна Чурикова пела со своим экранным сыном песню «Земля в иллюминаторе»? «И снится нам не рокот космодрооооомаааа…»? Вот это был настоящий шансон!..
Песня-история, песня-анекдот, песня-исповедь. Все они, безусловно, относятся к шансону. И пока люди их поют на кухнях, под гитару, под рюмку водки на столе или просто в теплой компании – шансон вечен.
Вечен, ибо не зависит от количества денег в кармане, от переменчивой моды, от наличия голоса. Шансон зависит только от настроения. Которое у нас, русских, как известно, крайне переменчиво и вполне соответствует чеховскому: «то ли чаю попить, то ли повеситься?»
Можно и попить. И даже повеситься. Но ничто так не утешит душу, как хорошая музыка. Хоть опера, хоть попса. А лучше все-таки – хороший душевный шансончик.
Михаил Бурляш, музыкант