Лагерь «Белый лебедь» - белая птица, порождающая зверя
Любая исправительная система, саморазвиваясь, ищет методы, с помощью которых можно получать информацию о скрытых процессах в уголовной среде и в конечном итоге управлять большими контингентами заключенных. Для 30—50-х годов выведать что-либо у обвиняемого или осужденного человека проще всего было при помощи примитивного насилия — обстановка в стране способствовала этому. В период «оттепели» 50-х смягчилась и система исправительная. Это привело к расширению в использовании другого метода получения информации — в камеру подсаживалась «утка», которая и добывала нужные сведения. Однако метод долго не проработал. «Уток» в скором времени стали узнавать в Лицо. Тогда на смену пришел новый метод. В тюрьмах и колониях появились так называемые «пресс-камеры», управляемые оперативными службами: когда к нескольким крепким заключенным, сотрудничавшим с администрацией, подсаживали человека, которого необходимо было либо сломать, либо что-то у него выведать, — и эти несколько человек при помощи кулака и ног, а подчас и изнасилования, делали свое дело. Однако, по утверждениям экспертов, эта система оказалась невыгодна: в каждом исправительном учреждении приходилось содержать большое количество работающих на администрацию осужденных, а это, во-первых, лишние расходы на послабления и льготы, а во-вторых, где найти столько согласного на такое «сотрудничество» народу? И исправительный механизм выработал нечто уникальное. Так называемую систему «Белых Лебедей». Тюрьму в тюрьме. Единую «пресс-камеру» для всех лесных зон России… Что это такое, рассказывает руководитель общественного центра содействия гуманизации пенитенциарной системы, бывший диссидент ВАЛЕРИЙ АБРАМКИН.
— Первая тюрьма подобного рода появилась в 1980 году в Соликамске на базе одного из транспортно-пересыльных пунктов.
Такие пункты есть при всех лесных управлениях по исправительным делам — сюда прибывают все этапы: как извне, то есть сразу после приговора суда, так и из других зон для отправки еще куда-то.
При Соликамской «пересылке» за счет расширения тюрьмы создали единое помещение камерного типа (ПКТ). Так в одной тюрьме стало два блока: в одной половине — транспортно-пересыльный пункт, в другой — единое ПКТ для злостных нарушителей режима содержания. Отличаются эти половины друг от друга и сроком пребывания, и режимом содержания.
Правда, наш центр имеет сведения, что режимы содержания зачастую «смешиваются».
Из показаний осужденного А., прошедшего «Белый Лебедь» транзитом:
«50 минут, пока шел шмон, стояли на морозе. Отобрали все: кружки, ложки, нижнее белье, мыло, зубную пасту… В камерах — грязь, клопы, вши. Пайка урезается, сахар не выдается. Работа в ночь: от восьми вечера до девяти утра, мороз около тридцати градусов. В нарушение всех законов транзитников заставляют работать по двенадцать — шестнадцать часов в день, за изнурительный труд не платят ни гроша. Таким образом перевыполняется план...»
— Может ли администрация запросто перебросить осужденного из одной части тюрьмы (пересыльной) в другую (исправительную)?
— Да, сначала ему могут дать штрафной изолятор, а потом отправить в единое ПКТ.
— Чем официально обосновало руководство ГУИДа создание «Белого Лебедя»?
— Необходимостью бороться с преступным миром — с ворами в законе. То есть официально это был профилактический центр для работы с заключенными, как говорится, из числа отрицательно настроенных.
Из показаний осужденного Б., прошедшего «Белый Лебедь»:
«… Бить могли раз десять на день, могли и ночью. Били просто так, ни за что, когда было за что, вообще забивали… Из людей делали послушное стадо. Работа грязная и тяжелая, делать ее надо было бегом, а иначе — получишь палкой по хребту… Зимой выгоняли в прогулочный дворик в одних трусах. Бывало и замерзали насмерть. Долгие нечеловеческие крики, от которых и мурашки, и волосы дыбом, слышать приходилось довольно часто...»
Из показаний осужденного В.:
«… Там существовала система пыток, от которой люди мерли как мухи. Жестоко избивали, морозили — на холоде обливая водой, вешали на петлю, морили голодом, подвергали самым жестоким издевательствам. Многие не выдерживали пыток и кончали жизнь самоубийством...»
— Вы сами были в Соликамском «Белом Лебеде»?
— Да. Мне довелось побывать там дважды: в 1989 и 1991 годах. И я понял, что гуидовцы лукавят, утверждая, что в «Белом Лебеде» только «воры в законе» и «авторитеты». Через тюрьму пропускаются самые разные контингенты заключенных. Только за восемь лет существования «Лебедя» через него прошло по меньшей мере 40 тысяч человек. Вместе с тем, по данным МВД, воров в законе на всей территории бывшей единой страны около 500 человек. По официальным же данным, в Соликамском «профилактории» было за прошлые годы «развенчано» 119 воров в законе и приближенных к ним. Кто же остальные 39 с лишним тысяч?
Система «Белого Лебедя» работает на страхе: проходящие через нее осужденные «разлетаются» затем по всем колониям России. В массы осужденных идет информация об этом заведении. У заключенного возникает страх перед тем, что он может туда попасть. Таким образом, исправительной системе легче не исправлять заключенных, а управлять ими.
— Какие методы используются в «Белом Лебеде» для управления и слома личности?
— Как правило, это истязание. Или угроза понизить неформальный статус осужденного: был «мужиком», стал «опущенным».
Из показаний осужденного Г.:
«Работали по 16 часов в сутки, в обед давали миску баланды на троих. И постоянно били. Били за то, что медленно бегаешь, за то, что закурил, не так посмотрел, за то, что здоров, за то, что хил, и просто так, чтобы бить… Забивали до потери сознания, ломали кости, отшибали не только жизненно важные органы, но и память, и желание жить...»
— Кто истязает осужденных?
— Как правило, этим занимаются те заключенные, которые имеют особое доверие администрации, — хозобслуга «Белого Лебедя». По крайней мере так в Соликамске.
Люди, которые дают начальству на это согласие, не имеют никаких моральных принципов и норм. Такой человек за буханку хлеба готов убить свою мать — в нем нет ничего святого. В то же время физически это сильный человек. А психологически он способен подавлять других, возможно даже, испытывает тягу к садизму и получает удовольствие от того, чем занимается.
— Видимо, эти люди тоже в свое время были «сломаны»?
— Обычно так и бывает. Сначала какую-то группу людей «ломают», а потом из этой группы подбирают тех, кто готов выполнять любые приказания администрации.
Из показаний осужденного Д.:
«Почти ни один молодой симпатичный парнишка из тех, кто проезжает «Белый Лебедь», не проскочит через этих зверей из обслуги. Выбирают они себе кого-нибудь в жертву и закрывают в одиночную камеру. Начинают ему создавать ломку, в неделю раз или два дают покушать, закурить, а сами тем временем уговаривают его, чтоб поддался. И конец — один, он, бедный, уже от бессилия сам отдается, и все — тихо, мирно. Вот так эту молодежь в расцвете лет готовят к свободе. Сам я слышал, как начальник «Белого Лебедя» говорил хозобслуге: бейте так, чтобы умер не здесь, а в больнице...»
— Кто руководит Соликамским «Белым Лебедем»?
— До недавнего времени Соликамское Управление возглавлял генерал-майор внутренней службы Сныцерев, который и являлся автором «лебединого проекта». У нас есть сведения, что многочисленными истязаниями он руководил лично. При нем происходили избиения, обливания людей на морозе водой. Когда приходило «новое пополнение», генерал любил использовать свою коронную фразу: «Помыть, побрить и отъебать». По его приказу людей и «опускали».
Сейчас генерала отправили на пенсию. Но наша цель — добиться расследования всех преступлений, совершенных в этом «профилактории» должностными лицами, в том числе и Сныцеревым.
— Что-нибудь изменилось после «смены караула»?
— Последние интервью у обитателей «Белого Лебедя» мы брали в октябре 1991 года. Люди рассказывали нам, что положение несколько изменилось: не стало таких зверских избиений, прекратили поливать на морозе водой, не так часто насилуют заключенных.
— Сколько же таких «Лебедей» разбросано по стране?
— Лесные управления находятся в России,, поэтому и «Лебеди» «летают» только в России. По тем данным, которые я получил в прокуратуре, таких заведений восемь. В Решетах (Красноярский край), в Ивделе (теперь уже Екатеринбургская область), Ерцеве (Архангельская область), в республике Коми, в других местах.
— Ваша конечная цель — упразднение всех «Белых Лебедей»?
— Мы боремся за то, чтобы в исправительной системе вообще не использовались латентные (скрытые от общественных глаз) способы управления людьми. И я убежден, что такие пыточные тюрьмы надо закрывать немедленно.
Если начинать реформы, то «трогать» надо всю систему. Наша концепция реформы построена на том, чтобы провести децентрализацию ГУЛАГа и создать учреждения местного типа, подчиненные местной же власти, выведенные из-под власти МВД. Люди будут отбывать наказания недалеко от дома — в тех местах, где они родились, и в том климате, к которому привыкли. Это особенно важно для подростков и женщин, имеющих детей.
Те нормы, которые мы предлагаем ввести, предусматривают новые способы контроля. Во-первых, это судебный надзор за местами лишения свободы. Во-вторых, создание института инспекторов, которые имели бы право беспрепятственного доступа в исправительные учреждения, право бесед с заключенными наедине и право доступа к любым материалам.
Из показаний осужденного Е.:
«Рано или поздно вы поймете, что методы «воспитания» на «Белом Лебеде» приводят к самым невероятным, изощренным и страшным по жестокости и дерзости преступлениям. Через «Лебедь» прошли тысячи людей, вышли тысячи озлобленных, затаившихся зверей. Попав в руки к таким стратегам, как генерал Сныцерев, и «воспитатели», и «воспитуемые» становятся зверями, каковым я и себя считаю после «Белого Лебедя»...»
Владимир БУЕВ, журнал Столица номер 10 за 1992 год.