Михаил Бурляш: «Шансон – это романс о жизни…»
— Михаил, недавно Вы выпустили альбом «Шансон XX век». Расскажите немного о нём.
— Каждый человек путешествует по жизни со своим «чемоданчиком воспоминаний». Если хорошенько покопаться в этом багаже, то можно найти там целый пласт песен, историй, стихов, детских книжек, мелодий под которые мы выросли и повзрослели. В моём «чемоданчике» много бережно хранимых песен, с которыми я иду по жизни – в общем-то, как и многие мои ровесники.
Под эти песни мы влюблялись, женились, разводились… Под эти песни поступали в институты, учились, встречались и расставались, становились взрослее. Эти песни мы пели на шумных застольях, крутили в кассетных плеерах. С ними невозможно расстаться, они засели в голове навсегда. Даже если мы уже не слушаем их так часто, каждый раз, когда из автомагнитолы или радио раздаются знакомые аккорды, где-то глубоко в душе всё равно ёкает, наплывают воспоминания, лица, встречи…
В альбоме «Шансон ХХ века» я собрал песни, под которые выросло и стало взрослым поколение моих ровесников. Захотелось не просто их перепеть, а дополнить, продолжить, развить сюжеты, чуть по-новому взглянуть на их героев – как будто бы они «выросли» вместе с нами. Если кто-то из авторов меня не понял, я прошу за это прощения. Но я сделал этот альбом и считаю, что у меня получилось.
— А что подвигло записать его, по сути дела, Вы первопроходец в этой теме…
— Началось всё почти с анекдота. В каптёрку, где мы репетировали с местными музыкантами, заглянул один осуждённый, старичок совсем, который каждую весну выходит на свободу, а каждую осень садится обратно в тюрьму – обычно за мелкое хулиганство – просто потому что ему негде зимовать. С виду обычный дедок, безобидный, но вот руки у него золотые – считай, ползоны обшивает. Его все зовут – «Дед». Зашел с гитариста мерки снять – тот сильно похудел перед освобождением и попросил ему новые брюки сшить из двух старых. Дед мерки снял, да и остался песни послушать. Слушал-слушал, а после розенбаумовского «Гоп-стопа» вдруг говорит: «А я ведь знаю её, Люську то». Мы говорим, «Какую ещё Люську, Дед?» А он давай рассказывать. Что, мол, песня эта про Люску Питерскую, которая была подругой бандита одного, а потом переметнулась к большому ментовскому начальнику. Бандиты её потом почикали, но она выжила, вышла замуж и уехала в Москву. Мы ему: «Ну, и горазд ты байки рассказывать, Дед». А он чуть не крестится: «Вот этими самыми руками мерки снимал и с талии, и с груди! Знаете, какая грудь у ней? Сто шесть сантиметров!»
В общем, смех смехом, но после этого случая я задумался, а что было дальше с героями песен, которые уже давно стали классикой шансона? Действительно ли выжила эта «сука подколодная» из «Гоп-стопа»? Освободился ли герой «Владимирского централа»? Где теперь Вова Муха, воспетый «Лесоповалом»? Мучает ли совесть вертухая, убившего «Человека в телогрейке»? Ну и так далее. Нежелание расставаться с этими героями, с любимыми песнями и с ускользающей юностью и стало основой, зацементировавшей альбом «Шансон XX века».
— С кем-то из авторов пообщались после выхода этой пластинки? Была какая-то реакция?
— Закончив работу, я известил всех авторов, чьи контакты смог найти, о том, что выпустил альбом каверов. Отозвался только Григорий Гладков, автор народного хита «Поспели вишни в саду у дядя Вани». Мы с ним очень плодотворно пообщались. На кавер-версию своей песни он отреагировал с юмором и даже предложил спеть ещё несколько песен на его стихи, поскольку у него накопилось много интересного песенного материала. Пока не знаю, сложится ли у нас творческий тандем, поскольку судьба моя, как вы понимаете, ещё не сошла с пути испытаний.
— Пару лет назад вы издали книгу стихов, что-то ещё будете выпускать?
— Да, сейчас идёт работа над новым сборником, который будет называться «Девушка-огонь». В книгу войдут рассказы, написанные за последние три года, и некоторые избранные стихи. Тематика сборника будет в основном лирическая, но и «жесткой мужской прозе», как некоторые читатели называют рассказы про тюремную жизнь, там найдётся место. Сам бы я никогда не потянул издание книги, но, слава Богу, на воле есть друзья и верные помощники, которые поддерживают мои творческие порывы и помогают придать им конкретную форму диска или книги. Я надеюсь, что сборник «Девушка-огонь» выйдет из печати в феврале 2014года, как раз ко дню влюблённых.
— Вы начали петь и записываться в зрелом возрасте… Что навеяло, что, может быть, вдохновило?
— В том, что я вдруг начал петь, не обошлось без мистики. Однажды, года три назад, мне приснился сон, как будто я сижу у костра и пеку картошку. Вокруг ночь, тишина, лес, только ветки в костре потрескивают и искры в чёрное небо летят. И вдруг из темноты выходит мужчина лет тридцати, с очень знакомым лицом и подходит к костру погреться. Посидел рядом, помолчал. А потом поднялся, собрался уходить и вдруг вернулся…с гитарой. Протянул её мне молча, кивнул с улыбкой и ушёл. Помню, я сразу начал что-то наигрывать на этой гитаре и даже проснувшись, ещё какое-то время перебирал пальцами.
За день сон почти забылся, однако ближе к вечеру ко мне заглянул один приятель, музыкант, не особо близкий, просто знакомый. В руках у него была гитара. Оказалось, что он на днях освобождается, и перед освобождением вдруг решил подарить свою гитару мне… Тут я и сон вспомнил, и мужчину из него узнал. Это был Михаил Танич! Не такой, каким мы его помним по временам «Лесоповала», а молодой, гораздо моложе. Вспомнил я сон и подумал, а почему бы и нет? Тем более, что стихи я писал давно, просто никогда раньше не рассматривал их как потенциальные песни. Взял одно из своих любимых стихотворений «Девочка-весна» и спел его. И понеслось…
— Не секрет, что Вы в местах лишения свободы, как находите время на песни, на записи? Какое там отношение к Вашему творчеству?
— Отношение к творчеству неоднозначное. Своё творчество я здесь особо не рекламирую. Кому интересно и кому нравится, то, что я делаю, те сами находят себя как слушателей. Насчёт времени – его катастрофически не хватает, выкраиваю, как ткань на заплатки. Жёсткий распорядок закрытого заведения – подъем, проверка, отбой, другие режимные мероприятия – всё это накладывает свой отпечаток на возможность работать… Но, как говорят, кто хочет – тот ищет возможности.
— На что тюрьма заставила взглянуть по-новому, какой урок Вы уже извлекли из всего этого?
— Тюрьма заставляет взглянуть по-новому на всё абсолютно. Но главные потрясения лежат в сфере человеческих отношений. Замкнутое пространство тюрьмы – это государство в государстве, затерянный мир, в котором человеческие отношения обостряются сильнее, чем где бы то ни было. Любой человек, попавший сюда, виден как на ладони, каким бы скрытным и хитрым он не был. После пятнадцати лет в тюрьме, перекинувшись лишь двумя-тремя фразами, без рентгена вижу, что представляет из себя человек, что у него в карманах и какие камни за пазухой.
Ну, а об уроках пока умолчу. Раз я до сих пор здесь, значит уроки ещё не закончились.
— Как Вы сами определяете слово «шансон» в России? Что для Вас это за направление?
— Шансон – многогранное понятие; такое же многогранное, как дискотечный шарик из тысячи зеркальных кусочков. Практически любой слушатель может найти что-то по душе. И блатняк и стилизации под народные песни и стиль «кабаре», в котором, например, поёт Ирина Богушевская – это всё шансон, хотя стили сильно разнятся между собой… Несмотря на всё разнообразие у всех направлений шансона есть нечто общее – искренность, отсутствие фальши и надуманности. О чём бы не пел исполнитель – его песня должна брать за душу.
Я свое видение шансона выражаю в своем творчестве. Для меня, это прежде всего, современный романс, в котором есть место и возвышенной лирике, и романтике неволи, и простым человеческим чувствам.
— Традиционный вопрос – планы на будущее?
— Ближайшие полгода планирую посвятить работе над новым альбомом, который наверняка вам понравится. В альбом войдут лирические песни, которых накопилось уже столько, что из них можно устроить музыкальный нон-стоп марафон на целую ночь.
— Что бы Вы пожелали своим потенциальным слушателям и читателям этого интервью?
— Во-первых, радости, счастья и реального человеческого удовольствия от чтения этого интервью и вообще от жизни. А во-вторых, хочу пожелать всем слушателям – не спешите делать выводов о моём творчестве по одной песне. Послушайте как минимум ещё одну. Я разный. И я по настоящему рад каждому слушателю, который понимает, что за моими песнями стоит Жизнь.
Беседовал Михаил Дюков, специально для сайта «Классика русского шансона»