Владимир Высоцкий - Монолог Галилея

Это Галилей. В конце жизни сидит, к нему приходит его ученик, которого звать Сарти. И Сарти говорит, что «вы правы были, что вы отреклись, зато вы продолжали заниматься наукой. И наука ценит только одно мерило — вклад в науку».

И он ему говорит: Нет, дорогой мой Сарти. Даже несмотря на мое нынешнее положение, я все-таки чувствую себя способным дать Вам несколько указаний о том, что имеет отношение к науке, которой Вы себя посвятили. В свободные часы, а у меня теперь их много, я размышлял над тем, что со мной произошло и думал о том, как должен будет расценить это мир науки, к которому я себя уже не причисляю. Даже торговец шерстью должен думать не только о том, чтобы самому подешевле купить или подороже продать, но еще и о том, чтобы вообще беспрепятственно могла вестись торговля шерстью. Поэтому научная деятельность, как мне представляется, требует особого мужества. Наука распространяет знания, добытые с помощью сомнений.

Добывая знания обо всем и для всех, она стремится всех сделать сомневающимися. Но правители погружают большинство населения в искрящийся туман суеверий и старых слов. Туман, который скрывает темные делишки власть имущих. Наше новое искусство сомнения восхитило тысячи людей. Огни вырвали из наших рук телескоп и направили его на своих угнетателей. И эти корыстные насильники, жадно присваивающие плоды научных трудов, внезапно ощутили на себе холодный испытующий взгляд науки. Они осыпали нас угрозами и взятками, перед которыми не могут устоять слабые души.

Но можем ли мы отречься от большинства и все-таки оставаться ученными? Непостижимы движения тех, кто властвует над людьми. Благодаря сомнению выиграна борьба за право измерять небо. Но благодаря слепой вере римская хозяйка все еще проигрывает борьбу за молоко. Придет время и вы откроете все, что может быть открыто. Но ваше продвижение в науке будет лишь удалением от человечества, и постепенно пропасть между вами и человечеством станет настолько огромной, что в один прекрасный день ваш торжествующий клич о новом открытии будет встречен всеобщим воплем ужаса. И самое главное, Сарти, я понял: мне никогда не грозила настоящая опасность. Одно время я был так же силен, как власти. Но я отдал свое знание власть имущим, чтобы те их употребили или не употребили или злоупотребили ими, как им заблагорассудится, в своих собственных интересах.

Я предал свое призвание. И человека, который совершил то, что совершил я, нельзя терпеть в рядах людей науки.