Жил граф дон Родриго с графиней Эльвирой

Жил граф дон Родриго с графиней Эльвирой
Под самою крышей именья родного,
А рядом, в хибаре за ихней хавирой,
Жила одинокая некто Петрова.

Графиня была, словно пташка, невинна,
Не знала ни грязи, ни туфты грошовой.
А граф был свинья и большая скотина
И быстренько спутался с этой Петровой.

Она не жалела ни брошек, ни пудры,
Что день – то другая какая обнова.
А граф все же топал до этой лахудры
И все ей нашептывал: «Ух ты, Петрова!»

Однажды с мечом подойдя к кабинету,
Графиня сказала ужасно сурово:
— Герба на тебе, на мучителе, нету!
Отстань ты, паскуда, от этой Петровой!

Но граф был как будто в чаду алкогольном,
Точнее сказать, был под мухой слоновой,
Он шваркнул графиню башкой с антресолей,
А после потопал до этой Петровой.

Графини роскошное, пышное тело
Лежало в пыли на дорожке ковровой,
Шептала она языком онемелым:
— Ну что же, попомню тебе я, Петрова.

Ее хоронили роскошно и пышно,
Граф пролил слезу на скамейке садовой.
Весь день его не было видно и слышно,
А ночью потопал он к этой Петровой.

Но в полночь графиня восстала из гроба,
И, с крышкой явившись мореной дубовой,
Она-таки съездила этого жлоба,
А после заехала этой Петровой.

Вот так богачи разлагались и жили,
Теперь уж давно не бывает такого.
Давно похоронены в общей могиле
И граф, и графиня, и эта Петрова.