"Я оттрубил на зоне 30 лет". Исповедь смотрящего за Владимирским централом

"Я оттрубил на зоне 30 лет". Исповедь смотрящего за Владимирским централом
Первый раз его посадили в 15-летнем возрасте. Сейчас ему 45 лет, и 30 из них он не был на воле. За свою жизнь этот человек повидал больше ста колоний, много раз шел этапом, в «столыпинском» вагоне проехал через всю Россию...
Он сутулится, сидя на табуретке. Каждая затяжка сигареты выхватывает из темноты испещренные глубокими морщинами лицо и руки, сплошь покрытые татуировками — церкви, перстни… 45-летний Игорь Филипенко (имя и фамилия изменены) побывал даже в воспетом уголовными бардами Владимирском централе, был его смотрящим:
— Я никогда не употреблял наркотики и не пил. Это ставило меня на более высокую ступень зековской «служебной лестницы». Кроме того, я всегда был хладнокровен и никогда не участвовал в несправедливых разборках. И в конце концов меня сделали смотрящим.

тюрьма

Смотрящий — это тот, кто решает все споры между осужденными. Ставится он ворами и в принципе является их «полномочным представителем». Я думаю, что даже администрации выгодно, что есть такой человек. Например, в тюрьме назревает бунт. Представляете, что произойдет, если зеки поднимутся? Когда его подавят, плохо будет всем. А зачем простым мужикам неприятности с ОМОНом, который обязательно вызовут? Приходится как-нибудь решать эту проблему.

В некоторых случаях смотрящий может пускать «прогон» — сообщение для заключенных всех колоний централа или указание для них, которому все обязаны беспрекословно подчиняться. Неповиновение строго карается. Как-то раз двоих 18-летних пацанов-новичков посадили в камеру к зекам, отсидевшим не один год (их тоже было двое), и те «опустили» малолеток. Все понимали, что они поступили как последние уроды, но на зоне такой закон: если тебя «опустили» — это клеймо, ты «петух». Нормальным пацанам просто искалечили жизнь. И я передал по централу «прогон» — каждому, кто встретит насильников, бить их… В результате одному из них переломали все ребра.
Если же у вора в законе или у авторитета наступал день рождения, я посылал такой «прогон»: мол, братки, сегодня мы празднуем день рождения такого-то (указывал его «заслуги»), желаем ему много лет здравствовать и так далее. Из общака брал водку, сигареты, чай, сахар — что было, и посылал вместе с «прогоном» по колониям. Такой же «прогон» пускается, когда кто-то из воров умирает.

Общак — это продукты и «резервная» сумма денег, которые хранятся у смотрящего. Все это присылается родственниками и друзьями зеков. На деньги из общака покупалась одежда для меня, воров в законе и авторитетов. По сравнению с другими заключенными, мы всегда были одеты хорошо: кожаные куртки, меховые шапки. Простые смертные ходили в фуфайках и робах. По внешнему виду в колонии сразу становится ясно — кто есть кто.
Естественно, по роду «службы» мне частенько приходилось контактировать с ворами. Хочу сказать, что это умнейшие люди. Как-то я обращался за помощью к самому Япончику. Лично мы не встречались, но даже заочное общение помогло понять, что это за человек. Случилось все так.

Однажды мой «суд» по поводу одной из разборок централа кое-кому не понравился. На меня «наехали», даже угрожали физической расправой. Я решился написать письмо Япончику (Вячеслав Кириллович Иваньков, один из самых известных воров в законе, сейчас отбывает срок в американской тюрьме — прим. авт.). Он как раз сидел в расположенной неподалеку колонии. В послании объяснил ситуацию. Впрочем, не надеялся на поддержку, но неожиданно через несколько дней получил ответ: «Браток, держись, никаких проблем не будет, все уладим!» Как он сказал, так и вышло. Вообще, для меня Япончик, или, как его некоторые называют, Кириллыч — ключевая фигура российского преступного мира. Я очень уважаю этого человека. Какой надо иметь талант, чтобы подмять под себя такие массы людей! Япончик — вор старой формации. Сейчас молодежь не признает никаких традиций, все решают деньги. Общаясь с ними, погружаясь в это болото, сам становишься таким же, как они. Все забыли понятие «благородство». На уме только «бабки».

Хотя деньги тоже имеют значение. На той же зоне. Если есть «капуста» — возможно все. У меня, например, был свой телефон(!). Мог свободно звонить кому угодно в любую точку страны. Если возникает проблема — набираю номер и советуюсь с ворами, которые в этот момент находятся в другой колонии или тюрьме. Так что при наличии денег проблем с администрацией не было. Мы даже праздники отмечали прямо в камерах.
Новый год в колонии ее «цветом» праздновался так же, как и на воле: наряжали елку, накрывали стол. Причем напитки были далеко не дешевые. Собирались все авторитетные люди, отдыхали, расслаблялись. Ни в выпивке, ни в закуске ограничений не было. Администрация тюрем практически вся коррумпирована, поэтому на масштаб нашего пиршества закрывала глаза.

Кстати, во время застолья принято слушать музыку. А так как магнитофоны у нас были, то мы крутили разный блатняк, или, как его сейчас называют, «русский шансон». Особенно уважали Мишу Круга, Славу Медяника и Катю Огонек.
Разрешалось также покидать колонию на некоторое время. Как-то раз меня вывозили на спецмашине. В одной из колоний намечалась крупная «суета», и срочно требовалось мое присутствие. Так меня «мусора» везли с такими предосторожностями! Решили проблему — и обратно. А к кому-то, говорят, даже друзья приезжали.
Жены авторитетов и воров в законе тоже посещали зону. Насчет того, что вор в законе жениться не должен, — эта традиция ушла в прошлое. Оставшись на воле без мужа, баба посаженного может обратиться за помощью к тем, кто на него работал, — ее обязаны поддержать материально. А если она приезжает в колонию, начальство смотрит сквозь пальцы на то, что муж и жена занимают на время какое-нибудь помещение рядом с комнатой свиданий.
На свободе я уже несколько месяцев. Чем заняться здесь — не знаю. Все изменилось. Жизнь стала другой, я чувствую себя чужим. Коммунисты развалили страну, а демократы разрушили нашу систему. Преступный мир резко изменился. Появилась масса «апельсинов» — воров, которые просто купили свое звание.
Сейчас мне кажется, что на зоне жизнь честнее, чем здесь. Там хотя бы остались еще люди, уважающие тюремные законы.
Нижегородские Губернские Ведомости, 2.12.1999

Понравилась статья? Разместите у себя в соцсетях ссылку на эту страницу. Пусть про нее узнают как можно больше людей.
Нет комментариев. Ваш будет первым!