Маэстро из… «Внешторга» Андрей Никольский

Андрей Никольский — человек, чей творческий путь в русской жанровой песне является абсолютно уникальным примером того, что бывает с человеком, когда не петь он просто не может, когда талант и призвание разрушают любые условные, (сословные) и иные преграды. На его творческий вечер, хотя и с немалыми трудностями (ввиду переаншлага), я тогда попал и получил, признаться, море удовольствия.
Никольский не поет академически, выходя на сцену и застыв в картинной позе, нет. К нему даже не подойдет определение – «переживает» каждую песню. Он исполняет свои произведения, буквально с обнаженной душой, вкладывая в каждую ноту, строчку настолько сильную энергетику, что не проникнуться, не прочувствовать вместе с ним настроение просто невозможно. Мурашки бегут по коже, на таком надрыве, на пределе, на краю протягивает он зрителю свое трепещущее сердце. Описать подобное на бумаге нельзя, это надо видеть, ощущать. Никольский чувствует саму суть РУССКОЙ ПЕСНИ, в самом глубинном толковании этого понятия. Словно маг, с легкостью создавая голосом осязаемые картины: цыганская шальная тоска и казачья удаль, искрометный хулиганский напев и пронзительная лирика серебряного века, баллада и классический романс – все это он, Никольский.
Я не одинок в оценках творчества маэстро. Большой коллекционер Жанра Андрей Хекало в эссе об артисте пишет: «К сожалению, редкая штука качественные ранние записи Андрея Никольского. Человек многогранный в
песенной поэзии, Андрей Юрьевич Никольский долгое время оставался «за бортом» каких-либо серьёзных коллекций. Потом стали появляться диски «Дуся», «Я поднимаю свой бокал» и другие — что послужило массовой узнаваемости Мастера. Полагал и полагаю, что если Высоцкий – нерв народа, то Андрей Никольский, без сомнения – душа моего народа.
И все его песни, «спетые сердцем», искренни, правдивы — у этих песен есть будущее, спасибо ему за его творчество».
Сегодня Народный артист России Андрей Юрьевич Никольский – признанный поэт, композитор и певец, автор многих известных песен в исполнении Льва Лещенко и Григория Лепса, Иосифа Кобзона, Стеллы Джанни, Михаила Шуфутинского и многих, многих других звезд. Его концерты с успехом проходят на лучших площадках страны, — от «России» до Кремлевского Дворца, — и залы всегда полны.
Но успех пришел не сразу и почти случайно, а начиналось все когда-то с полуподпольных выступлений для «узкого круга», да и то, лишь в качестве развлечения, ведь и своей основной деятельностью наш герой был вполне доволен.
А, впрочем, обо все по порядку. Случай Никольского настолько неординарен, что я решил вынести рассказ о нем в отдельную главу.
К тому же во время поисков материалов об артисте фортуна явно обреталась в добром расположении духа — мне удалось лично встретиться с маэстро и взять эксклюзивное интервью специально для этой книги.

-Андрей Юрьевич, впервые я услышал ваши песни примерно в 1987 году. Сказать, что они мне понравились – значит, ничего не сказать. Не смотря на то, что в те годы вы записывались в основном под гитарный аккомпанемент, это звучало настолько свежо, интересно, в характерной, узнаваемой авторской манере…
И песни были очень разноплановые: цыганский романс, русский, казачьи песни, красивая лирика. Наконец, искрометные хулиганские вещи. Помню, я с друзьями, (такими же любителями жанровой музыки) пытался отыскать хоть какую-то информацию об их создателе. Однако безуспешно. Каково же было мое удивление, когда в 1989 году я увидел вас в дневной программе на «Учебном канале», как в те годы называлась четвертая кнопка на ТВ. Впрочем, длилась передача от силы 20 минут и получить ответы на многие вопросы я все равно не смог, понял, лишь, что музыка не являлась основным вашим занятием. Прощу прощения за долгую преамбулу, но теперь будет ясно, почему мой первый вопрос касается самого начала вашего жизненного пути.
Андрей Никольский: Я коренной москвич, родился и вырос в столице, на Кутузовском проспекте.
Мое детство прошло в доме, который сегодня знаменит тем, что там находится театр моды Валентина Юдашкина. Мама была домохозяйка, а мой отец, Юрий Иванович, возглавлял крупное производство. Когда выпадала свободная минута, папа, бывало, брал в руки семиструнную гитару и великолепно исполнял старинные романсы.
Именно он открыл для меня всю красоту русской песни, русской поэзии.
Я вспоминаю, как в самые ранние детские годы (еще дошкольником) я с удовольствием включал проигрыватель, ставил пластинки, записанные «на ребрах» и слушал Петра Лещенко: «Миша, Мишенька, ах, проказник Мишка…» (напевает).
Позднее, в юношеские годы, я порой даже стеснялся своих увлечений – все вокруг хотели быть модными, нравиться девушкам, увлекались «Битлз», «Роллинг стоунз», а мне по душе были Вертинский, Лещенко, Морфесси…

-Объяснял ли вам отец, что эти песни запрещенные?
Андрей Никольский: Да, он говорил об этом, но это лишь еще больше разжигало любопытство, подстегивало интерес. Я думал про себя: «Почему же эти песни не звучат с эстрады, ведь они, как никакие другие, подходят для русской души».
В те же годы я сильно увлекся творчеством эмигрантов.
Собрал практически всех: Димитриевичи, Рубашкин, Клименко, Хор Жарова…
Все это у меня было. Я интересовался не только цыганским репертуаром, но и городским романсом. Я не хочу называть эти песни «блатными», потому что «блатные» песни, особенно в нынешнем виде я не приемлю. Сегодня в них нет гротеска, самоиронии, куража, наоборот все как-то очень серьезно про «нары», «бараки», «конвой»… А ведь главная прелесть «хулиганских» вещей именно в присущем им юморе, метком, удачно подобранном слове.
В начале 70-х я услышал первые концерты такого самобытного артиста, как Аркадий Северный. Я сразу понял, что он не эмигрант. Во-первых, качество записи хромало, было слышно, что это не с диска. Во-вторых, аккомпанемент и его исполнение – часто шли «мимо нот», плюс ко всему он путал слова, ошибался в падежах, склонениях, проглатывал окончания. Нередко было заметно, что Северный поет пьяным, но… Но все огрехи искупались абсолютно фантастическим тембром голоса, подачей и разнообразностью материала. Думаю, если бы он дожил до сегодняшнего времени, имел возможность спеть с хорошим ансамблем, в студии, то достиг бы впечатляющих высот.

-Расскажите о том, как вы сами пришли к русской песне уже в качестве автора-исполнителя?
Андрей Никольский: Я не профессиональный музыкант, хотя закончил когда-то музыкальную школу по классу фортепиано и довольно профессионально владею семиструнной гитарой. Первые песни, написанные для друзей, знакомых, появились в конце 70-х годов, но тогда я еще не помышлял об их записи, популяризации некой. Да и занят был абсолютно иным в жизни – окончил сначала Плехановский институт, потом Академию Внешней торговли и благополучно строил карьеру, работал на Смоленской площади, в Министерстве внешней торговли, выезжал в загранкомандировки.
Но тянулась, наверное, душа к музыке. Я писал песни, стихи, «в стол», не ощущая себя ни музыкантом, ни поэтом.
А в самом начале 80-х сделал дома, под гитару, первую запись.
Поставил магнитофон катушечный «Грюндиг-ТК-46» с реверберацией и вперед.

-Сохранились ли самые первые «опыты»?
Андрей Никольский: Вряд ли, многое утеряно. Иногда на концертах приходят коллекционеры приносят старые мои пленки, а я их просто не помню. Начиная года с 1982-83, я стал записываться довольно часто. У друзей, в компаниях… Бывало, на меня выходили некие энтузиасты подпольной культуры, предлагали организовать домашний концерт. Там собирались даже какие-то зрители, слушали, аплодировали.

-Но параллельно вы продолжали трудиться во Внешторге?
Андрей Никольский: Да, я свои песни не считал чем-то выдающимся, мне это просто в голову не приходило. Я чувствовал страсть к песне, но, тем не менее, даже не думал ломать ради творчества привычный жизненный уклад. Мне было, что терять: я работал, и все шло, можно сказать, отлично на службе.
Хотя пару раз я попытался исполнить свои произведения на официальных мероприятиях, в каком-то ДК или клубе. Помню, спел казачью песню:
«Ты прости меня родная, коль себя не сберегу, где умру, я сам не знаю, буйну голову сложу…» После выступления ко мне подходит «товарищ» из отдела культуры, наверное, и говорит: «Что же вы поете? Надо вот так: «Ты прости меня, родная, коль себя не сберегу, где умру, я сам не знаю за… Советскую страну»
Бред какой-то, понимаешь! Причем здесь это, вообще… И так было постоянно.
На парткоме, когда мои песни дошли до коллег, начальник встает: «Никольский! Ты или работай или песни свои пой!» «Совок» был, что ты хочешь…
А вот еще случай – меня направляли по работе в Италию и, как водилось в те времена, я заполнил не одну анкету, прошел несколько согласований на разных уровнях, от месткома до КГБ и, наконец, на финальной беседе с ответственными товарищами один из них заявляет мне: «Да, товарищ Никольский, все у вас, на первый взгляд в полном порядке, нет изъянов в биографии и специалист вы хороший, но… Мы внимательно изучили ваше досье в отделе кадров и обнаружили там один факт, не идущий на пользу репутации советского служащего: «Вы были замечены на похоронах Высоцкого! Причем, по имеющимся у нас материалам, видно, что вы сильно переживали его смерть…» Что я мог ответить на это? Как связано мое присутствие на Ваганьково и заграничный контракт? Такие вещи случались, конечно, в СССР сплошь и рядом. Но в Италию я все равно выехал.

-Работали в серьезнейшем учреждении и пели неофициальный репертуар. Не боялись? И если да, почему за псевдонимом не укрылись?
Андрей Никольский: Боялся, конечно, но бог миловал, никаких репрессий в мой адрес не было.
На службе только косились. А почему под своим именем остался?
Да, потому что это было хобби: я не давал концертов, не ставил запись альбомов на поток, то есть не нес, скажем так, свою идеологию в массы. Собственно у меня не было в мыслях как-то популяризировать свое творчество.
Все выступления тех лет получались стихийно. Однажды я по службе прибыл в командировку в Ленинград и там знакомые моих знакомых спонтанно организовали концерт.

-Это тот самый: «Мы благодарим вас за замечательный прием в городе Ленинграде. Андрюша Никольский дарит вам свои новые песни…»
Андрей Никольский: Да, он проходил в холле(!) какого-то ДК, собралось столько людей, очень здорово принимали.

-Как же случилось, что вы все же оставили карьеру чиновника и ушли на эстраду?
Андрей Никольский: Знаете, если бы не революция 1991 года, я бы, скорее всего, и не бросил свою работу. Я собирался ехать в Англию в наше тогрпредство на три года, а тут путч и все полетело кувырком.

-Но, если вы не рассчитывали всерьез заниматься музыкой, каким образом вы мелькали, пусть редко, на ТВ, в прессе и т.д.?
Андрей Никольский: Тоже случайно: жена моего друга работала редактором в Останкино.
Также и в журнале вышла заметка, и на радио попал.
Без малейших усилий с моей стороны. У меня в кругу друзей были только коллеги из министерства и дипломаты. Никого из шоу-бизнеса я не знал.
Михаил Шуфутинский спел несколько моих песен: «Играй, гитара!», «Моя жизнь», «В ресторане» и когда он приехал в 1991 году в Москву с гастролями мы познакомились. Потом он меня с Лещенко познакомил и Лев записал целую пластинку моих вещей. Дальше, я был приглашен к Лещенко на день рождения, а там сидит Филипп Киркоров… Вот так все началось. Кстати, тогда же в начале 90-х мне сказали, что мою песню «Сотник» исполняет в концертах Звездинский.
Я купил цветы, поехал на его выступление, хотел поблагодарить его, а он спел «Сотника» и не словом про автора не обмолвился. Я обалдел!
Миша Шуфутинский, наоборот, и на кассетах указал мое имя и, если я бывал в зале во время исполнения им моего произведения, всегда говорил, — здесь присутствует Андрей Никольский – автор этой песни. А тут такое бесстыдство.

-А какое продолжение имела та история?
Андрей Никольский: Я рассказал об этом моим друзьям, у нас нашлись общие знакомые со Звездинским в музыкальных и иных кругах, он сказал, что ни на что не претендует – это, мол, переписчик ошибся… В ответ я лишь саркастически усмехнулся. С тех пор я все свои произведения (а их уже несколько сотен) регистрирую в РАО. До этого случая я ничего не регистрировал. Так что, нет худа, без добра! (смеется).

-Андрей Юрьевич! Я понимаю, что каждая песня, каждая новая пластинка сродни ребенку, но, тем не менее, какую работу вы считаете самой любимой?
Андрей Никольский: Наиболее удачным диском во многих смыслах я полагаю альбом «Желтые ненастья», который я посвятил моему другу Игорю Кудряшкину.

-Чем порадуете ваших поклонников в ближайшее время?
Андрей Никольский: В планах серия выступлений на центральных столичных площадках. Готовится выпуск ДВД, посвященный недавнему концерту в Кремле. Кроме того, что тебе будет особенно интересно, я намереваюсь записать проект с песнями из репертуара моих любимых исполнителей: Петра Лещенко, Александра Вертинского, Алеши Димитриевича, Виктора Клименко.

-Спасибо вам за интересный и откровенный рассказ, маэстро.

Максим Кравчинский. Фрагмент новой книги «Песни, запрещенные в СССР».
Публикуется с разрешения автора.
Фото из личного архива Андрея Никольского. На цветном фото Андрей Никольский со своей группой «Сандуны», черно-белое фото – старое архивное.