Михаил Круг - Не спалила, любила

Лёха Чих, фармазон, подогнал фуфеля, скрасить вечер за стирами в очко.
Она круто вошла, ножки, груди: а-ля! — я б всю жизнь с ней сидел в одиночке.
Веня лепень одел и расплавился весь, пальцы веером: «Здрасте, гражданка,
Вам, наверно, ещё не сказали, что здесь сейф лохматый ваш вскроют, как в банке».

Он, довольный собой, подкатил на контакт, он по сейфам — учёная степень.
А она, плюнув на пол ему просто так, вынув ствол, продырявила лепень.
Всем сказала: «Сидеть», — мы уважили ствол, а она, как ни в чём не бывало,
Свою шляпку-каре положила на стол, из декольте маляву достала.

Веню жалко, хорошим он кольщиком был, не по воле красючке простили.
Пулю в ствол ей действительный вор зарядил, и писал, чтоб её полюбили.
Слышь, с такого начала не делают дел, ты же с виду не катишь по масти.
Лёха Чих прохоря через край насадил, а тебе дырку сделать, как «здрасьте».

Завтра авторитет просит в гости в Москву: есть дела, да «малина» подсела.
С ихней квалификацией — только в тюрьму, а тверским, мол: не в кипеше дело.
Надо людям помочь; собрались «на гастроль», взяли вместе с мешками «карету».
А делить стали филки — заныла мозоль, я за Веню был с авторитетом.

Я всю долю мою оставляю в общак, мне не надо ни много, ни мало.
Дай красючку свою, попахать с ней ништяк, ту, что Веню в Твери рассчитала.
Вор достал портсигар, папироски скомкал, он слегка приподнялся с трамвая
И сквозь зубы, с такою тоскою сказал: «Забирай, я тверских уважаю».

«Как завут-то тебя?» — я спросил у неё. Милка, нежное девичье тело.
Разряжайся, сегодня ты будешь моё, чтобы не было здесь беспредела."
Вор, как видно, её больше жизни любил, только чувства не выдал, поднялся.
И, не глядя, в неё барабан разрядил. начал что-то толкать, но сдержался.

А в тверском ГПУ молодой оперок шил дела с пролетарским размахом.
На столе у него я прочёл некролог, и кольнуло в груди под рубахой.
«Была зверски застрелена бандой в Москве на задании Савина Мила».
На ментов ведь работала, дым в голове, а вора не спалила, любила.