Александр Новиков - Сергей Есенин (2007)

Александр Новиков - Сергей Есенин (2007)

Это запись с концерта 2005 года, посвященного 110-летней годовщине со дня рождения Сергея Есенина. Ощущения и впечатления от прослушивания очень разные, есть одно «но» — проект такого масштаба еще никто не делал, чтобы так взять и спеть Есенина, это только на первый взгляд все просто. И здесь сошлись два неоднозначных человека: скандальный поэт Есенин, уголовный бард Александр Новиков. Это не штампы и не клише – тут сочетание феерическое и многогранно сверкающее, чтобы такое спеть, нужны душевные силы и смелость, что тебя не освищут. Если кто-то ищет здесь развеселых кабацко-хулиганских песен – вы их не найдете, здесь эстетика, сложная и красивая. Открыл или закрыл стихи Есенина для песенного исполнения Александр Новиков – вопрос пока риторический, будем ждать следующего альбома, который должен стать продолжением темы.

Михаил Дюков

Изображение

Профиль альбома
Издатели Мистерия звука
Форматы издания CD
Страна издания Россия
Дата релиза 2007
Жанр альбома романс
Стиль альбома шансон
Принимали участие Александр Новиков
Выходил на следующих носителях
  • на кассете
  • на компакт-диске
Понравилась рецензия на альбом? Разместите у себя в соцсетях ссылку на эту страницу. Пусть про рецензию узнают как можно больше людей.

Песни с этого диска

Цветы на подоконнике, Цветы, цветы. Играют на гармонике, Ведь слышишь ты? Играют на гармонике, Ну что же в том? Мне нравятся две родинки На лбу крутом. Ведь ты такая нежная, А я так груб. Целую так
Снова пьют здесь, дерутся и плачут Под гармоники желтую грусть. Проклинают свои неудачи, Вспоминают московскую Русь. И я сам, опустясь головою, Заливаю глаза вином, Чтоб не видеть в лицо роковое, Чтоб
Сугробы да мороз. Сорванцы отчаянные С лотками папирос. Грязных улиц странники В забаве злой игры, Все они — карманники, Весёлые воры. Тех площадь — на Никитской, А этих — на Тверской. Стоят с
В Константинополь. Поезда уходят на Москву. От людского шума ль Иль от скопа ль Каждый день я чувствую Тоску. Далеко я, Далеко заброшен, Даже ближе Кажется луна. Пригоршнями водяных горошин Плещет
Сыпь, гармоника. Скука… Скука… Гармонист пальцы льет вольной. Пей со мною, паршивая сука. Пей со мной. Излюбили тебя, измызгали — Невтерпеж. Что ж ты смотришь так синими брызгами? Иль в морду хошь? В
Ты прохладой меня не мучай И не спрашивай, сколько мне лет, Одержимый тяжелой падучей, Я душой стал, как желтый скелет. Было время, когда из предместья Я мечтал по-мальчишески — в дым, Что я буду
Пальцы пляшут твои в полукруг Захлебнуться бы в этом угаре, Мой последний, единственный друг. Не гляди на её запястья И с плечей её льющийся шёлк. Я искал в этой женщине счастья, А нечаянно гибель
Пускай ты выпита другим, Но мне осталось, мне осталось Твоих волос стеклянный дым И глаз осенняя усталость. О возраст осени! Он мне Дороже юности и лета. Ты стала нравиться вдвойне Воображению поэта
Отмечается с ранних пор. Если не был бы я поэтом, То, наверно, был мошенник и вор. Худощавый и низкорослый, Средь мальчишек всегда герой, Часто, часто с разбитым носом Приходил я к себе домой. И
Я не знаю: мой конец близок ли, далек ли, Были синие глаза, да теперь поблекли. Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно. В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно. Руки вытяну — и вот слушаю на